дайс
Собачий запах, неумолимое, доказанное и подтверждённое всеми его товарищами присутствие собаки заставляют желваки играть на челюстях, тонкая морда и вытянутое телосложение Волны будто истончается ещё больше, более резкими становятся его черты, и голова поднята его, вопреки заданию смотреть под лапы более внимательно в поисках трав, высоко, и смотрит вдаль против воли смотрящего.
Волна поджимает чёрные губы, кидает последний взгляд в глубину пастбищ, щурит глаза, будто виду спокойному и затянутому белым снегом не доверяет вовсе, дарит ответную тёплую улыбку Мягколапой, когда целительница раскрывает ему, что таится под мудрёным названием, старается упорно игнорировать беспокойство в её взгляде лишь бы не волноваться самому сильнее. Склоняет голову вниз, под лапы, раскапывает снежок аккуратнее, проводит лапой с мягкими подушечками по земле бережно, чтобы ничего не упустить. От земли тянет холодом и сыростью, она холодна, безжизненна, даже один её вид уже удручает и Волна невольно вспоминает тёплые ветра, овевающие лагерь прохладой от рядом протекающих ручьёв, отголоски их свежести в детстве радовали его, как ничто другое, а густые кроны деревьев шелестели под воздушными потоками, мягко шепча котятам в лагере свои истории.
Сейчас не было крон, лишь ободранные стволы, даже смотреть на них было грустно, Волна думает о том, что Мягколапой, наверное, вдвойне грустно, ведь её чуткий нос, привыкший среди полей выискивать особенно удачный улов лекарственных трав, не чует теперь ничего, кроме промёрзлой земли. Его мысли, однако, прерывает неуверенный голос Лазоревки.
— И куда мы побежим? Собака скорее всего ткнется носом в землю и побежит по следам, даже если в это время нас уже не будет.
В этом он, пожалуй, был прав. Волна вновь невольно исподлобья кидает взгляд на пастбище впереди, словно в этот самый момент оно решит явить патрулю свой обман — и разрушит хрупкое спокойствие на мириад осколков, а из облака разлетевшихся фрагментов внезапно вылетит псина, сверкая клыками, подобно звёздам.
Волна ничего не отвечает, взгляд бросает опять под лапы, невольно вспоминает слова Цикуты. Собака, действительно, скорее всего погонится за отрядом, но в таком случае самый шустрый из них бежит за помощью в лагерь, а остальные либо уводят собаку дальше от лагеря, либо дают ей бой до прибытия подкрепления, чтобы задержать. В лагере находятся старейшины, королевы и котята, беззащитные, нуждающиеся в поддержке племени и его защите — Волна нисколько не сомневается в том, что любая королева встанет на защиту своего котёнка не менее яростно, чем воитель или оруженосец, но это, всё-таки, последний рубеж обороны, если псина прорвётся к детской. От одной лишь мысли об этом у Волны сердце опускается вниз, бьётся чётко в животе, и пульсирует в груди, словно загнанная в клетку птица, и начинает чувствоваться во всём корпусе сердцебиение.
Сердце его обманывает — Волна смотрит вниз, под лапы, и не чувствует дрожи земли, думая, что пульс его расходится уже и на конечности, покуда голос Лазоревки не разрывает ему ровный сильный пульс на до и после. В это мгновение оно пропускает удар — и кровь в конечностях нагревается, покрывает до пят волнами онемения, ступора, приковывает к земле лозами. Он не успевает отреагировать — во мгновение, когда зрачки сужаются до еле видной полоски от страха, пока волокна в его радужке вытягиваются в острую струну вслед за чёрной бездной зрачка, собака уже настигает Мягколапую.
Волна вытягивает когти до боли, вонзает их в землю — и пульс бьёт горячей кровью уже в его ушах, гудит, заставляет сосредоточиться на каждой мелочи. К сожалению, это же заставляет его застать и самый ужасный момент — как по траве скользят беспомощно лапы целительницы, которую они должны были защищать любой ценой, как длинная пушистая шерсть пропитывается кровью из разорванного плеча, капли падают на белый снег, разлетаются всюду, пока страшную картину не заполоняет собой частично вздыбившаяся белая шерсть огромного соплеменника. И именно это, и ни что другое, заставляет Волну отмереть — Лазоревка говорит ему бежать, и это уязвляет Волну до глубины души. Надуманное, неуверенное, неподкреплённое доказательствами ощущение собственной неполноценности начинает его злить, Волна пригибает уши назад свирепо, шерсть ходит ходуном по длинному хребту и он отбрасывает просьбу Лазоревки и все свои комплексы в яростном шипении.
В тот же момент Лазоревка начинает действовать — прыгает на спину псине, но промахивается, лишь мимолётно коснувшись собачьей шерсти лапами и в то же мгновение Волна понимает, какой тактикой он воспользуется. У них всё ещё оставалась в отряде Цапля, которая не предприняла ещё никаких действий, вид лежащего без движения тела Мягколапой отдаётся в сердце острой болью, подстёгивающей Волну на отчаянный шаг — на выигрывание форы для Цапли, удар её будет мощнее, будет больнее, а ярость от осознания того, что целью псины стала в первую очередь беззащитная целительница направляет лапы Волны точно в цель — и он летит за Лазоревкой следом на спину собаки, с широчайшим размахом лапы бьёт вниз, когти рвёт от напряжения, и Волна не уверен даже, попал ли он в цель, приземляется с Лазоревкой рядом.
Волна рычит, рассекая воздух тонким хвостом, ни на миг не отрывая взгляда от стоящей перед ними псины, он принимает боевую стойку в готовности, ожидая действий от Цапли, ведь именно она — глава отряда.
Отредактировано Волна (30.05.2025 11:27:00)