[indent]Громкий голос Бурелома, раздавшийся за спинами троицы, заставляет Сиренюшку едва не подпрыгнуть, и если бы не крепко прижавшаяся к ней лапа Беркута, она бы так и сделала, так что запрыгал в итоге один только глашатай. Впрочем, забавной такая спешка совсем не казалась, и маленькая серая ученица сжалась еще больше - было в брате Клыка Звёзд что-то такое... что-то жуткое и твёрдое, так сильно напоминавшее ей мать, что шерстка вставала дыбом. Если от родительницы она до последнего могла бы ждать внезапного и пусть даже краткого проявления материнских чувств, то с Буреломом они не родня, и оттого пугает он только сильнее. А впрочем... что он такого ужасного может ей сделать? Она итак оруженосец, итак еще не может отходить одна от лагеря дальше полянки с зарослями мха, так что запрет на выход из оврага почти ничего не изменит - всё равно Барсуколап еще в палатке целителей оправляется от вывиха. Отправит ловить блох у старейшин? Так она этим занимается чуть не раз в два рассвета, сама и по собственному желанию. А решит сделать снова котёнком - ну и здорово, она сможет спать в детской вместе с Невесомой, её котятами и малышом Халом, которому сейчас, наверное, совсем уж жутко.

[indent]- К-к-какие травы? - негромко, едва слышно прошептала ничего о том не знавшая Сиренюшка, вопросительно глянув на Беркута. - Беркут ничего не хотел плохого...

[indent]В этот момент то ли на расправу, то ли на выручку к ним подоспел-таки Лугозвёзд, правда, как и утверждал Бурелом - вовсе не из своей палатки, а из детской. Наверное, заходил проведать новую королеву и малышку Белочку. Вид у него, правда, был такой, что не поймёшь, какой приговор ждать длинноухому... и всё-таки серой ученице хотелось верить, что он будет менее суровым и строгим, чем тот, который наверняка вынашивал уже для провинившегося воителя Бурелом. За бедного кота тем временем вступилась Искристая, и Сиренюшка воспользовалась этим отвлечением внимания глашатая, чтобы в отсутствии старшего товарища погладить Хала хвостиком по спинке, а затем прилипнуть к Медолапке.

[indent]- Я... я... я тебе помогу его осмотреть, можно? - почти прошептала она подруге, ища возможности подольше остаться с малышом, лишённым защиты и поддержки своего спасителя, а затем произнесла уже чуть громче. - А то вдруг к вам вот прямо сейчас придёт ученик целителя из Теней и надо будет его встречать, а ты занята. А тут я, посижу-послежу, помогу травки проглотить, если они ему нужны.

[indent]Короткий хвостик заходился в мелкой дрожи, но Сиренюшка давила в себе желание поскорее спрятаться от всего происходившего на поляне и упорно держалась рядом с Халом. Братец Беркут доверился ей, попросил помочь с малышом, а значит, она ну никак не может его подвести!

— Это ещё что такое? — словно гром пронеслось над поляной.
Этот гром исходил от жуткого кота, которого Хал приметил ранее. Он направился к ним решительно. Казалось, если перед ними вырастет препятствие, кот раздавит того в лепёшку и даже глазом не моргнёт. Свирепый взгляд, однако был направлен на его друга. Рыжего котёнка тот проигнорировал. Возможно, к счастью.
— Не спрашиваю даже, где и когда ты откопал это недоразумение, — шипел Бурелом, отчитывая Беркута.
«Я вообще-то здесь!» Хал нахмурился. «Ты такой же как Искристая! Та говорила, что у меня паразиты, а ты, что я недоразумение. Почему вы говорите так, словно я ничего не слышу? Я не глухой!» Однако припоминая слова друга, рыжик смолчал. Что-то ему подсказывало, что следует себя вести тише травы, иначе от него не останется и мокрого места.

Хал взглянул на Беркута, который опустил голову к земле. Ему было очень жалко друга, которого отчитывали. «Это ведь из-за меня у Беркута неприятности!» — от этих мыслей сердечко сжалось, а на душе начали скрести мышки.  «Может быть мне стоит прямо сейчас развернуться и уйти? И все сделают вид, что ничего плохого не произошло. Все просто забудут!»

От внезапного плана его остановил врыв Искристой. «Вот и пришёл мой час» — Хал не сомневался, что ему сейчас опять будут угрожать когтистой лапой или же воительница доведёт своё дело до конца. И тут (настолько это было неожиданно, что у Хала даже рот открылся) Искристая начала... заступаться! «Может быть её блохи замучили, вот она и подобрела?» Хал оторопело взглянул на воительницу, не зная, как относиться к такому порыву. «Может быть она просто играет? Хочет показаться перед Беркутом хорошей?»

И тут на поляне появилась новая мордочка. «Неужели это Лугозвёзд?» Мягкий бело-бурый кот с зелёными глазами — он разительно отличался исполосованного приземистого Бурелома. Он быстро отдал приказ и забрал с собой Беркута.
— Остальные — не приближайтесь к чужаку, — «да нет у меня никаких паразитов! Вас что Искристая напугала?» Хал с обидой вытер мокрый нос о своё плечо.
— Удачи... Если что, кричи, — прошелестел вслед другу Хал, не уверенный, что испуганный ушастый его услышит. Тот лишь кивнул ему напоследок и скрылся в пещере. Малыш надеялся, что это была не последняя их встреча. Он сразу же почувствовал себя одиноко.
Его же оставили Медолапке. Кажется, это была та трёхцветная кошечка, которая стояла рядом с Буреломом ранее. К счастью, новая знакомая Сиренюшка осталась рядом с ним, погладив хвостом по спинке.

— Ты Медолапка, да? — от долгого затишья голос прорезался излишне хриплым. — Беркут говорил, что ты о-о-очень добрая, — он взглянул на ученицу с улыбкой в надежде, что может быть хотя бы она перестанет на него глядеть как на паразитного. Другие же коты явно были не в восторге от его присутствия. — А этот кот, — он понизил голос, стрельнул глазками в сторону Берелома и вновь вернулся взглядом к Сиренюшке с Медолапкой, — он опасный, да? У Беркута большие неприятности? — он сглотнул и поморщился. Горло вновь стало неприятно гореть.

— Знаешь, что тут происходит?

Глушь слабо дёрнула ухом в сторону звука и бросила косой взгляд на подошедшего Пожара — надолго отвлекаться от представившейся картины ей не хотелось, и кошка боялась, что если моргнёт лишний раз, то точно что-то упустит. Она слабо наклонила голову вбок, но это не помогло ей ни увидеть чего-то нового, ни придумать достойного объяснения на вопрос соплеменника, потому она ответила ему встречным:

— Где Лугозвёзд?

Грозовой хотелось верить, что Пожар видел его, а не пришёл в лагерь почти что следом за ней. Что видел куда больше, чем она, а потому знает хоть что-то. Глушь приподняла подбородок и недоверчиво втянула воздух, словно тот мог сказать ей что-то новое. Может, он в пещере?

Когда Пожар произносит имя Беркута, глаза кошки распахиваются, а зрачки превращаются в две щелки: ну конечно. Где же еще может быть Лугозвёзд, если Беркут что-то натворил? Наверняка уже отчитывает его, пока Бурелом... — кошка пощурилась, — разбирается с проблемами поменьше.

Она всё еще долго раздумывает, но вскоре с недовольным видом всё же садится рядом с Пожаром — подлетать к общему скоплению ей не хочется, а приближаться к незнакомому котёнку не хочется ещё больше.

— Видимо, молодых воителей после Совета накрывает благородный порыв, — она непонимающе морщится и хмыкает: догадки роятся осиным гнездом в голове, однако ни одно из объяснений не кажется достаточным, чтобы оправдать рыжего котёнка, стоящего поодаль. Щуплая мелюзга, которая сама и одну опушку бы не прошла — угрозой для границ и дичи он точно не выглядел. Может, увидь его Глушь где-нибудь на нейтральных окраинах, то поймала бы ему из жалости мышку, но тащить его в лагерь? Вида Бурелома было достаточно, чтобы понять, почему это было плохой идеей. Да и в конце концов, кому этот котёнок будет здесь нужен? Кроме самого Беркута, если тот действительно его притащил. — Изоляция закончилась, значит можно тащить в племя каждого несчастного.

Глушь слабо повернула голову к Пожару и присмотрелась к его морде. Она всё помнила. Нравилось ему происходящее или нет, с любым решением предводителя ему придётся смириться. И пускай сама кошка не грезила ночами о том, как из их кучи после смерти Клыка Звёзд добычу вновь растаскивают в разные стороны нечистокровные соплеменники, она не могла отделаться от мысли, что этот котёнок мог стать знаком их новой жизни. Что всё действительно будет по-другому.

— Может, это котёнок Беркута? — шепнула Глушь и с сомнением поджала губы. Вряд ли. Уши маловаты.

→ Детская

Белочка медленно направлялась к виновнику торжества с той нарочитой неспешностью, которая говорила о полном контроле над ситуацией — или, по крайней мере, должна была об этом говорить — и с каждым шагом ощущала, как внутри разгорается ехидное предвкушение при виде загнанной в угол добычи. Зрачки сузились. Она окинула его взглядом, в котором не было ни капли снисхождения, и усмехнулась: решение посвятить в ученики целителя подобное существо было не просто опрометчивым — оно граничило с безумием, особенно если учесть, что Медолапка с Клюквой, каждая из которых воплощала собой ум и красоту, были в десятки раз достойнее этого хлипкого заморыша. Чему они могут его научить?

Мысль о том, на сколько всё плохо у соседей, если они вынуждены довольствоваться такими учениками, согрела Белочку изнутри приятным теплом злорадства. Она буквально смаковала это осознание, наслаждаясь каждой секундой превосходства своего племени. Когда кошечка наконец остановилась перед незнакомцем и ухмыльнулась ему, обнажив клыки в усмешке, лишённой даже намёка на дружелюбие, эта гримаса красноречиво сообщила всё, что нужно было знать: кем была Белочка среди грозовых котов и кем, соответственно, был он.

Белочка старалась не смотреть в глубь предводительской пещеры. Хотя любопытство грызло её изнутри неотступно, но присутствие Бурелома делало подслушивание невозможным, так что она сделала несколько решительных шагов в его сторону, намереваясь выяснить всё напрямую, как подобает настоящему воину, не привыкшему ходить вокруг да около. Но слова Глуши, обращённые к Пожару, остановили её на месте так же эффективно, как если бы кто-то вцепился ей в загривок:
— Изоляция закончилась, значит можно тащить в племя каждого несчастного.

Белочка застыла. В её голове с почти осязаемым щелчком сложилась картина происходящего: речь Искристой, оправдания длинноухого воина, праведный гнев глашатая — как она сейчас была с ним согласна! Она перевела взгляд с Бурелома на рыжего котёнка. Возмущение внутри неё опасно взорвалось белым пламенем.

— ЧТО?! — громко выкрикнула она, выдавая глубину своего потрясения.
Беркут действительно притащил в их лагерь чужака?! И не просто притащил, но, судя по всему, всерьёз рассчитывал, что Лугозвёзд позволит ему остаться?! Его не могут оставить! Неужели Лугозвёзд променял время с ней, прекрасной, умной, боевитой Белочкой, на разговор о судьбе этого уродца? Да что там вообще обсуждать?! Сердце стучало в груди безудержным негодованием.

— Тебя выкинут отсюда быстрее, чем ты успеешь сказать «мышь», — процедила Белочка, — ясно тебе?

Она резко развернулась, не желая больше тратить на чужака даже секунду своего времени, и, ощущая, как внутри бушует целая буря противоречивых эмоций, полоснула когтями по земле, а затем опустилась рядом с Буреломом. Рыженькая всем своим видом демонстрировала, что разговор для неё окончен.

— Ему здесь не место. Пусть возвращается туда, откуда пришёл.

Отредактировано Белочка (27.11.2025 18:18:56)

— Они зашли туда вместе с Беркутом.

Глушь сдержанно кивает. Скоро выйдут, — думает она про себя и переводит взгляд на рыжего котёнка. Она помнит, как часто видела сына рядом с Беркутом, как редко вылавливала их смешки, когда они отдыхали после тренировок и делились своими мальчишескими секретами. Ещё она хорошо помнит, что дружба Луголапа с Пером ей особо никогда не нравилась: полосатый щуплый котик казался ей легкомысленным, любящим прикинуться мышеголовым, чтобы избежать выполнения дел, и она боялась, что своей ленью оруженосец заразит Луголапа. Глушь не могла понять, что в нём нашел её сын, и это заставляло её хмуриться: дело было не в том, что Беркут был какой-то загадкой, а в том, что она упустила Луголапа. Знала его недостаточно, чтобы понять, почему два кота сблизились в ученичестве и нашли друг в друге друзей. Недостаточно, чтобы понять, что Перо мог дать юному Луголапу, и чего будущему предводителю не хватало в тот момент его жизни. Но Глушь знала Лугозвёзда достаточно, чтобы догадаться, что он сделает, когда выйдет с Беркутом из своей палатки.

Он уже выбрал Бурелома глашатаем, пытаясь связать вместе разбитое на половины племя. Может ли принятие чужого котёнка стать еще одним подобным шагом? Глушь дернула усами — ей очень хотелось, чтобы сын принял решение, которое лишний раз напомнило бы всем былым последователям Клыка Звёзд, что те времена остались далеко позади. Бешенство начинало сменяться в старшей воительнице сложным и медленно настигающим её принятием: ей не нравилась идея, что с ними будет никому ненужный подкидыш. Она даже порадовалась, что уже занята иной ученицей — браться за обучение этого рыжего котёнка она бы ни за что не согласилась. Но в том, какие перемены мог принести с собой этот малыш, определённо было что-то приятное, что кошка не могла проигнорировать. Вряд ли хоть раз в жизни она задумывалась о том, что будет испытывать хоть что-то, похожее на положительную эмоцию, от принятия в племя чужака.

— Главное, чтобы они не побежали делать своих собственных грязнокровных котят.

Глушь жмёт плечами. Ей хочется верить, что грозовые коты и кошки достаточно любят своё племя, чтобы о подобном даже не задумываться. То, что отчасти она согласна с мыслями Пожара, её почти что раздражает. Луны назад они были достаточно разными, чтобы ей не хотелось сходиться с соплеменником ни в чём.

— Совет отлично всем показал, что из себя представляют соседи, — хмыкнула она, разглядывая ученицу целительницы, осматривавшую найдёныша. — Так что я сомневаюсь, что хоть кто-то со здравыми мыслями захочет с ними связываться.

Глушь недовольно дёргает ухом на дальнейшие слова Пожара — ей хочется верить, что её предположение правдой не окажется, иначе Беркут в её глазах провалится ещё ниже, а его дружба с Лугозвёздом начнет маячить перед кошкой надоедливым пятном. Пусть будет глуповатым, пусть будет ленивым, пусть тащит всякую гадость к себе домой — главное, чтобы он был верным. И благодарным своему племени за то, что оно его взрастило. Глуши хочется вздохнуть, но её вздох прерывает резкий писк Белочки, на который полосатая почти что вздрагивает.

Старшая воительница с высоко поднятыми бровями и дрогнувшей в ухмылке пасти следит за вздыбленной кошечкой, которая ярким пятном летит раздавать старшим свои указания вместе со своим особо важным мнением. Подобному запалу оставалось только позавидовать, да настолько, что Глушь не сдерживается и звучно усмехается, тут же косясь на Пожара.

— Не всё потеряно.

[indent]— Он бы... Он бы... — залепетал Беркут, и, несмотря на то, что Бурелом не перебил его на полуслове, ему всё стало ясно. Глупый, необдуманный поступок, не имеющий никакой подоплёки. Он просто захотел и просто сделал, не думая, на рефлексах, как котёнок. — Это просто малыш, он умер бы без моей...
[indent]— Ты слишком много на себя берёшь для ситуации, в которой ничего не способен сделать самостоятельно, — прорычал Бурелом, даже не взглянув на Сиренюшку, торопящуюся оправдать эту неслыханную ошибку и влезающую во взрослый разговор. — Ты не имел права решать его судьбу, подставляя под удар всё племя. Рассказать, что ты должен был сделать? Сразу же обратиться к Лугозвёзду или ко мне!

[indent]Ни до чего такого бы не дошло, если бы в мечтательной черепушке Беркута водилось бы побольше мыслей по делу. Бурелом бросил уничтожительный взгляд на котёнка. Он бы просто избавился от него, оказавшегося не нужным даже собственной матери. Подбросил обратно к Двуногим или вообще убил, чтоб не мучился. Но теперь котёнок был угрозой — сам не представлял, какого масштаба угрозой их устоям. Глашатай не представлял, какое решение может принять Лугозвёзд; хуже всего, если тот решится поддержать тенденцию других племён, чтобы те увидели, что Грозовое не так уж сильно отличается от остальных троих. А ведь это только первый шаг.

[indent]Когти Бурелома впились в землю. Может быть, ещё не поздно исправить ситуацию... Изнеженного котёнка в диких условиях ведь ждёт множество опасностей, к тому же, Листопад вступил в свои права... Он ведь может и не выжить, достаточно чуточку помочь?
[indent]— Не торопись рвать уши. Я видела их. Беркута и малого. — Искристая выросла перед Буреломом, прерывая намечающиеся в голове глашатая планы. "Видела их?" В глазах глашатая мелькнуло удивление, но по мере того, как воительница говорила, его сменял гнев.
[indent]— Хочешь сказать, что вы, взрослые воители, на двоих не сообразили, как будет правильно поступить? После такого, как бы ни был благороден твой порыв, ты достойна наказания. Может быть, чистка подстилок старейшин до конца луны напомнит вам с Беркутом о том, что Воинский Закон обязует в первую очередь думать о племени! И о том, что наилучшей защитой для этого... котёнка может быть возвращение его туда, откуда он пришёл.

[indent]Шум уже привлёк внимание всей поляны и, само собой, Лугозвёзда, вышедшего из детской. Происходящее, к сожалению Бурелома, не могло остаться без его внимания. Предводитель был краток и разговаривать с Беркутом на глазах очевидцев не стал. Он явно собирался принять решение самостоятельно, не опираясь ни на чьё мнение; с одной стороны, это было поступком настоящего предводителя, но с другой того обмана с его стороны Бурелом забыть или простить не мог. Он предпочел бы контролировать ситуацию, но Лугозвёзд по-прежнему не подпускал его к себе. Зачастую казалось, что он вообще предпочёл бы обходиться без глашатая, настолько разрозненно принимались их решения. К сожалению, подчиняться приходилось Бурелому. Но это не могло продолжаться вечно.

[indent]— Ему здесь не место. Пусть возвращается туда, откуда пришёл, — сердито пискнуло сбоку, и Бурелом увидел, что выскочившая за Лугозвёздом Белочка примостилась рядом с ним. В этот момент кот очень явственно разглядел в ней уменьшенную копию Урагана.
[indent]— Некоторые котята разумнее взрослых, — буркнул он, не обращаясь конкретно к ней, чтобы сказанное не выглядело лестью. Продавить молодую поросль проще всего, но она бывает не менее чувствительна, чем взрослая; особенно если это кошка.

[indent]Добрая, милая, нежная, чудесная Медолапка! Сиренюшка не сдержалась и на краткий миг зарылась носиком в пёструю шерстку на загривке ученицы целителя, когда та шепотом пояснила отсутствовавшей подружке об исчезнувших травах, упомянутых Буреломом. Значит, братец Беркут не сделал ничего плохого! Как она и думала, и даже не сомневалась ни разу! Вот в чём было дело! Видимо, воитель нашёл Хала в лесу больным - что неудивительно, ведь он еще совсем котёнок, один среди всего такого незнакомого - и решил ему помочь, взяв немножко ястребинки из запасов Клюквы. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы он спросил разрешения... но, может быть, целительниц в это время не было в палатке, а медлить было никак нельзя? Всё же болезни - они такие, они опасные, если быстро не помочь. Вот он и взял чуть-чуть, чтобы помочь Халу! Что в этом такого плохого? Она порой захаживала навестить Медолапку и видела, сколько всяких разных листиков, ягодок и корешков у них запасено, от пары листочков точно не убудет!

[indent]А между тем на поляне становилось очень-очень неуютно. Упрямо оставаясь рядом с Халом, ученица шкуркой чувствовала взгляды соплеменников, переполошённых громкой сварой, и многие из них были далеко не приветливые... Они жгли словно крапива, пробирались под шкурку и как будто готовились разорвать. И если уж она это чувствовала, то каково, наверное, Халу от такой встречи? Каково ощущать себя виноватым в чем-то, при том что ничего никому не сделал? Сиренюшка знает - Сиренюшка испытала такое с матерью, вечно злившейся на неё из-за болезности и странного окраса. И она очень-очень не хочет, чтобы и бедный рыжий котёнок прошёл через те же самые грусть и одиночество, не понимая толком, в чём таком провинился перед всеми незнакомыми котами.

[indent]Последней каплей стала выскочившая из детской Белочка - та самая, с которой она обещала Халу дружбу и веселые игры...

[indent]- Да что ты такое говоришь, Белочка! - ахнула Сиренюшка и инстинктивно закрыла собой найдёныша, искренне не понимая, откуда в такой малышке столько беспричинной злости и ненависти. - Как ты можешь быть такой злюкой? Что он тебе такого сделал? У Хала нет ни мамы, ни папы, он теперь совсем один на свете, а ты так о нём говоришь!

[indent]А затем обернулась ко всем остальным, даже на Бурелома мельком глянула. Сердце бешеной птичкой колотилось в маленькой грудке.

[indent]- Разве после исчезновения Клыка Звёзд вы выбрали Лугозвёзда не для того, чтобы Грозовое племя изменилось? - громко промяукала она, едва не срываясь на слезы, но упорно сдерживая звенящий от напряжения голосок. - Чтобы мы стали более благородными и великодушными? Да, Воинский Закон предписывает нам изгонять чужаков со своей земли, но ведь он же и говорит нам брать под защиту котят и не бросать их в беде! Хал совсем малыш, а не злой и грозный чужак! Если бы Беркут мог вернуть его к родным, он наверняка бы вернул, ведь ему было важно его счастье и благополучие! Но раз неизвестно, откуда он, то значит выгнать его - это наше благородство? Бросить его - вот наше великодушие? Да вы... вы все... вы!

[indent]Голос всё же сорвался, и Сиренюшка, поджав хвостик, пулей полетела в палатку целителей следом за Медолапкой и Халом. На пороге она влетела в кого-то мягкого и тёплого - это её наставник Баркусолап, всё еще отлёживавшийся у Клюквы после вывиха лапы, осложнившегося небольшой опухолью, в начале всей этой сумятицы всё же вышел посмотреть, что происходит. Поймав передней лапой почти плачущую ученицу, он мягко направил её внутрь, а вот спешившему за троицей Пламелапу улёгся аккурат поперёк дороги, закрыв собой вход в палатку.

[indent]- Лугозвёзд сам велел ей осмотреть котёнка, - миролюбиво мяукнул он вздыбившему шерсть оруженосцу. - И если ты сейчас будешь ей мешать, то ей попадёт и от него, и от Клюквы за нерасторопность. Ты же этого не хочешь, правда? Да и сколько такому малышу надо трав, два листика? Сходишь потом поможешь сестре собрать.

---> Палатка целителей

Отредактировано Сиренюшка (Вчера 19:15:46)

Шумно. Очень шумно. Всё больше котов стало собираться недалеко от их группы, а Беркута всё не было видно... Хал даже подумал, что, вероятно, дикари всё-таки едят котят и провинившихся соплеменников. Наверное, Лугозвёзд сейчас трапезничает его другом в своей палатке, а скоро придёт и черёд малыша.
— ЧТО?! — пищащий визг вернул его в реальность. Хал повернул голову и увидел рыжую малявку, такую же как и он сам (разве что потолще по сравнению с бедолагом Халом, прозябавшим в лесу без матери). Наверное, уплетает мышей и белочек за обе щёки. — Тебя выкинут отсюда быстрее, чем ты успеешь сказать «мышь», — это она что, ему говорит? — ясно тебе? — выходит, что ему.
— Мышь, — проронил Хал быстрее, чем подумал и взглянул на кошечку с явным недоумением. — Ты что глупая? — он считал, что лесные коты такие же смышлёные как Беркут, а оказалось, что некоторых из них всё-таки обошла Природа.
Впрочем, рыжая («как белочка!» — пронеслось у него в голове) уже ретировалась куда-то в группу других разношёрстных котов. От стольких запахов и взглядов у него уже голова кружилась.

Недовольный ропот, прожигающие взгляды. Хал никогда не думал, что может вызвать одним присутствием такие чувства. «Наверное, Беркут расстроится, что меня тут так принимают» — мыслями малыш вновь вернулся к своему другу. Его пытались защитить Медолапка (она и правда была о-о-очень доброй!) и Сиренюшка, которая пожурила рыжую малявочку.

Медолапка улыбнулась. «Какая красивая» — ему показалось, что он запомнит этот момент на всю жизнь. Из глотки даже вырвалось урчание, когда ученица погладила его.
— А Бурелом, глашатай... он не опасный. Он просто строгий и... хочет для племени лучшего, — доходчиво объяснила ему пёстрая кошечка. — А тебя как зовут, малыш? — они направились в сторону пещеры подальше от пытливых взглядов.
— Хал! — поспешил представиться рыжик, подавляя чих. — Наверное, это имя не такое звучное и красивое, как у тебя, Медолапка, и у тебя, Сиренюшка, — поспешил добавить он, вдруг осознавая, что его непривычное имя может заставить нервничать котов, которые привыкли жить в своих традициях. — Так меня назвала мама...
Внезапно их нагнал бело-рыжий кот, что-то зашипев на ухо Медолапке. Халу он не понравился и он даже испугался, что добрую кошку сейчас тоже куда-нибудь уведут. Однако другой воитель преградил тому путь. Наконец, их троица скрылась в полумраке пещеры.

—> Пещера целителей

— Может быть, чистка подстилок старейшин до конца луны напомнит вам с Беркутом о том, что Воинский Закон обязует в первую очередь думать о племени!

Глушь рассматривала, как Бурелом разбирается со всей опальной молодёжью, а сама то и дело щурилась в ответ собственным мыслям. Один несчастный, пускай и грязнокровный, котёнок не ставил под угрозу целую Грозу. Другие племена, набирающие себе разгульных у границ взрослых котов, вряд ли даже глазом дёрнут на подобную новость, да и из совсем маленького юнца еще был шанс воспитать что-то почти лесное. Если, конечно Лугозвёзд примет подобное решение. И если, конечно, кто-то из достойных строгих воителей действительно захочет с этим бездомышем водиться — при ином раскладе старшая воительница сомневалась, что из брошенного мальчишки получится что-то действительно стоящее.

Она смотрела на Белочку, распушенную от злости, и на рыжего дружка Беркута. Последнего она решила разглядеть с особой внимательностью. Ни жалости, ни сочувствия она не испытывала. Она знала, что даже не была обязана его принять, если Лугозвёзд решит его оставить. Но Глушь точно знала Воинский Знакон. И знала, что котят нужно было защищать. Любых. Даже... таких.

— Моя кровь.

Смешок со стороны Пожара стирает ту слабую ухмылку, которая красовалась на пасти Глуши во время наблюдений за Белочкой. Она медленно косит на кота глаза, пока не поворачивает голову целиком. Вот так. Их взгляды вместе с кровью смешались, дав жизнь бойкой девчонке, которая даже знать не знала, через что прошли её родственники. Глуши хочется сказать что-то про Урагана, про свою кровь, но она только вдумчиво кивает, проглатывая язву, пускай на её переносице и появляются очевидные складки недовольства.

— Начинай придумывать, какие истории мы будем ей рассказывать из палатки старейшин, — суховато выдает воительница и натянуто дергает уголком пасти, не желая занимать свою голову очередной причиной для едких мыслей. Ей хватало всего, что происходило прямо перед глазами. Более того, из-за спины возник Полынецвет, и Глушь окончательно решила, что обсуждение о крови общей внучки должно остаться между ними.

— Беркут привёл своего нового друга, — негромко сказала она и не без интереса оглянула ученика — что выражала его морда от подобной новости?

Глушь поджала губы, когда виновника гомона увели в целительскую, а Белочка осталась кружиться яркой бабочкой вокруг вздыбленного глашатая. Мысли у кошечки, конечно, были верными, но старшей воительнице отчаянно не хотелось, чтобы в пожар её детского взгляда на мир кто-то из любящих старые идеи подбросил сухой листвы.

— Лучше бы ей там не крутиться, — прошептала кошка то ли сама себе, то ли Пожару, явно небезразличному к их общей маленькой родственнице. — Белочка, подойди к нам.

Она упёрлась глазами в котёнка. Конечно, она была куда больше похожа на мать, чем на Урагана. Но что-то в её искрящих глазах всё равно явно кричало об их семейном родстве.

— Не крутись под лапами, — вкрадчиво сказала воительница и слабо пощурилась, — Вдруг наш гость принёс какую-нибудь гадость, и ты сейчас подхватишь её на свою шерсть.

Даже если это было попыткой припугнуть малышку, кто знал? Медолапка ещё не успела осмотреть мальчишку. Вдруг он и правда был нездоров.