племя, должность: Теней, старший воитель пол, возраст: кот, 62 луны

вера в Звёздное племя: верит модель внешности: модель

На солнце его короткая гладкая шерсть отдает золотом, как будто бы в ней правда запрятались драгоценные крупицы, а в часы рассвета пылает, напоминая о том, почему назвал был кот этим именем. Но на родных землях, поросших хвойными деревьями-великанами, она чаще укутана тенью и оттого уже не так привлекает взор. Она напоминает собой цвет иссохшегося луга, задохнувшегося под палящими лучами или в преддверии холодов. Зато именно в уютном полумраке лучше всего видны светлые подпалины, коснувшиеся мордочки, груди и лап кота. Под его шкурой спрятаны шрамы, на щеке и несколько изорванных ушах — они особенно приметны. Под кожей же — поджарое телосложение, легкий скелет, острота изгибов и грация, прослеживающаяся в каждом движении. Хорошо владея своим телом, он умело выверяет каждый шаг, сопровождает его легким изгибом приподнятого тонкого хвоста и неизменной усмешкой на вытянутой острой мордочке. Он навязывает свое присутствие с напором и манерной игрой. И умело прячет, что кроется за прищуром его миндалевидных изумрудных глаз. До поры до времени.

Беспорядок следует за ним по пятам — этот кот словно бы наслаждается хаосом, который сеет там, где появляется. На первый взгляд он кичлив, беспринципен и нагл — такой образ он принимает чаще всего, жаждя привлечь чужое внимание, не гнушаясь потерей расположения. Самовлюбленный. Эгоистичный. "Продолжай", — мяукнет он, усмехаясь и, вальяжно развалившись, подпирая лапой свою щеку. Кажется, ему нравится слушать про себя. А еще он не слишком любит развеивать эти мифы и иллюзии — вся его жизнь началась со сказок, они сплелись с ним, образуя своеобразный гибрид, так что понять, где там настоящий Солнцеворот, а где домыслы и слухи попросту невозможно.
Помогать он не пытается. В шутку дает повод подтвердить чужую догадку, потом опровергает — по новой, все плотнее запутываясь в разноцветные ленты собственноручно созданной паутины.
В его тоне проскальзывает напускная слащавость, смешанная с ядовитой издевкой, он без всякого зазрения совести нарушает пространство и мурлычет прямо на ухо, получая удовольствие от игры в кошки-мышки, когда оппонент пытается от него улизнуть. И ненавидит, когда его оставляют проигнорированным. Лучше вступит в перепалку, перерастающую в драку, нежели позволит уйти, не проронив ни слова — или забрав последнее.
Солнцеворот — гордец с хрупким Эго, покрытым миллиардами трещинок и на триллион раз переклеенным. Задеть его, пробудить бурлящий вулкан зависти или гнева — не сложно. Успокоить порыв эмоций — гораздо тяжелее.
Он бывает крайне импульсивным в своих поступках, ведомый переменами настроения, и потому нередко — недостаточно дальновиден, легко поддается на простейшие манипуляции, бросается на собеседника — казалось бы, без повода. Оскал же часто прячет за усмешкой — в широкой улыбке угрожающе обнажает зубы, а когти погружает в землю, чтобы сдержаться. Это худшие проявления этой его стороны. Лучшие — он самозабвенно может кинуться на помощь близкому, он будет с упрямостью отстаивать то, что ему дорого, с упорством — добиваться того, чего желает.
Иногда — с фанатизмом, присваивая нечто как "принадлежащее ему", из раза в раз разбиваясь о камни действительности, но поднимаясь и продолжая идти. Он неотступный боец за некую "правду". Но вряд ли его "правда" часто касается кого-то, кроме него самого. Он верен своему племени, своим близким и остаткам своей семьи — но все это он воспринимает как часть "себя", и на том зиждется его эгоцентризм. Вряд ли его искренне часто волнуют чужие проблемы. Ведь и в общении он порой попросту пропускает мимо ушей часть фраз, навостряя уши лишь тогда, когда речь заходит о нем или об "его".
Впрочем, он не глуп. Вне порыва, он умелый боец, неплохой тактик, он достаточно расчетлив и хитер, способен проявить смекалку и креативность, выбраться из сложной ситуации, подобрать порой даже нестандартный подход к вещам. При этом ценит создаваемую "атмосферу", а оттого иногда его затеи походят на представления.
На самом деле, он весьма любопытен и легко схватывает новое. Тот еще фантазер и мечтатель, профессиональный строитель воздушных замков. Часто любит всматривается в звёздное небо, рассуждая о чем-то далеком и недостижимом. Иногда он говорит, что хотел бы научиться летать. И долго готов ждать, что скажет ему собеседник — редко кто-то незнакомый и далекий от него.
В противовес — он консервативен и очень религиозен. Он не терпит нечистокровность и гордится своим происхождением, начистую отрицая даже возможность своего внезаконного рождения, уважает Воинский Закон (пренебрегая им лишь изредка, слепо убежденный в своей правоте), считает необходимостью возвеличить свое племя и отчаянно желает верить в мудрость звёздный предков.
Со стороны он может также показаться веселым, легким на подъем, шутливым и общительным. Особенно ярко он проявляет то в общении со своими близкими. Глубже — он болезненно ранен всеми событиями своей жизни. Но вряд ли покажет то даже в минуты слабости.

Его мать не умерла при родах и даже искренне любила своих котят, но, может, это и сгубило ее? Едва палатку огласил писк, она сделала один единственный выбор, который перевернуло все. "Это котята Вранозвёзда", — сказала она с решимостью, всматриваясь в глаза Иглоусого. Призналась? Солгала? Истину уже не найти, но Янтарница точно не знала, что в это время уже иная воительница ждала от предводителя котят. Ждала от него полноправных наследников.
И Вранозвёзд отказался признавать этих детей своими.
Малыши росли без отца, взращенные на сказках о величии своего так называемого родителя, под пристальным, но невольно отстраненным взглядом матери и с какой-то ложной надеждой, что рассыпалась в прах с каждым днем. Сперва с рождением иного выводка предводителя. Потом с услышанными краем уха обвинениями. Светлячок никогда не понимал, почему Вранозвезд их оставил, почему не навещал их, почему не говорил с ними. Котенок видел, как лидер племени внимательно следил за Свисточком, как заботился об его матери, в то время как Янтарница медленно гасла. Он слышал о наследовании и играл со своими братьями и сестрами в предводителей, но рано начал понимать — их в настоящей игре никто не ждет. И очень рано в нем зародилась непонятная еще и детская обида, которая переросла в жажду заполучить внимание своего отца.
Он был прилежен и послушен. В первое время. Заставлял себя сидеть смирно, когда другие резвились, хвастался знанием законов. Все это прошло мимо: послушные дети часто остаются незамеченными тихонями. А Светлячок этого не хотел. Он начал с мелких шалостей, пряча в чужие подстилки иголки и воруя добычу из кучи, но со временем его проделки начали обретать иной масштаб. Они заставляли  старших соплеменников смотреть на него. Они заставляли его хоть изредка, но бросать на палевого малыша взгляды.
Так Светлячок, а после и Солнцелап стал головной болью своего племени. Наказания стали привычной частью его рутины наравне с тренировками, и он научился умело с ними справляться, порой — перекладывая часть ответственности на своих соседей по палатке. С ним мало кто мог совладать. Он был добр и любящ со своей семьей и близкими, он был усерден и упорен со своей наставницей, он был достаточно послушен, когда оказывался в палатке Иглоуса после очередной драки или в качестве наказания помогал ему с работой. Но в остальном — он был той еще занозой, которую невзлюбили не только некоторые взрослые, но и некоторые ровесники.
Он рано выучил: если он не может добиться внимания успехами, он добьется его иначе. И преуспел в том. Впрочем, не оставил попыток справиться и с первым: если его планы не были заняты сомнительными авантюрами, он часто проводил время, оттачивая свои навыки и отказываясь принимать, если у него что-то не получалось.
С особым самодовольством он наблюдал за неудачами Свиста. Тогда ему казалось, что, если он превзойдет этого кота, то сможет все-таки добиться признания отца. Но все было тщетно. Сколько бы раз он ни стер подушечки в кровь, сколько бы раз ни одолел сына предводителя, это не имело никакого значения. Он всегда был "чужим". И всю жизнь его и его семью преследовали насмешливые голоса, с которыми он вступал в перепалку. Да вот только они не утихали, раздавались из новых и новых углов, а слова "лисьи дети", "крысята", "грязнокровки" лишь больнее въедались под шерсть.
Неудивительно, что в какой-то момент Солнцелап выпустил когти. И за этот проступок его посвящение в оруженосцы были задержано.
Но не вся часть семьи готова была и дальше нести бремя запятнанной репутации. Янтарница рано попыталась отдалиться от своих детей, когда те покинули детскую, она взвалила на себя основную ношу, принимая на свою шкуру обвинения особенно рьяных сторонников предводителя. В одну из ночей она вместе с одной из своих дочерей покинула племя Теней, после чего они поселились в доме двуногих неподалеку.
Солнцелап долго не мог им этого простить. Он остался. С возрастом в нем все более росли амбиции, а в особенности желание — "взять свое". Он считал, что был должен и был более достоин стать следующим предводителем, в отличие от Клекота. И продолжал упорно бороться за то, что ему, как он считал, принадлежало.
Может, поэтому он был особенно упорен в битве с Речным племенем. Он сражался до тех пор, пока не потерял сознание от кровопотери, и даже тогда, едва придя в себя, отчаянно дергался в лапах целителя, отказываясь признавать — драться он больше не может.
Так шли его дни. В каком-то немом стремлении, в жажде подняться выше, в тренировках и служении племени. Он продолжал привлекать к себе внимание, но с лунами стал делать это уже более умело, не нарушая закон, почти не касаясь порядка. Драмы, сплетни, перепалки, ну и шалости — куда без них. Солнцеворот хотел, чтобы никто в племени, а в особенности Вранозвёзд, не посмел забыть о нем. И оттого ему далеко не сразу стали доверять учеников. Впрочем, даже наставничество не остужало полностью его пыл, пусть и позволяло проявить себя с иной стороны — как ответственного и напористого воина, как требовательного, но вдумчивого учителя.
После ухода матери и сестры он особо рьяно стал защищать оставшихся членов семьи. И находил спокойствие только в лапах своей подруги — Туманности, вместе с которой они прошли пору обучения и вместе с которой не по возрасту задержались в палатке оруженосцев. Сперва относясь к ней насмешливо, он все-таки часто вовлекал ее в свои затеи, пока в конце концов не привязался к ее присутствию в своей жизни настолько, что стал бояться потерять.
Ему казалось, что она ему верила. И это было для него особенно важно, когда мир продолжал медленно рассыпаться на кусочки, толкая Солнцеворота на порой безумные затеи.
Пожалуй, ближе всего к Вранозвёзду он смог приблизиться лишь при его старости. Не как сын — предводитель никогда его не признавал, но как один из приближенных. С жгущей грудь гордостью он упорно старался впитывать все, что говорил ему лидер, он выполнял каждое его поручение, он снова вернулся к тому, с чего начал — к своеобразному послушанию. Но совсем скоро заметил, что упустил, всегда упускал одну деталь — Затмение. Сейчас, рядом, это так бросалось в глаза, что даже резало, вызывая в Солнцевороте новые всполохи зависти.
"Почему всегда кто-то, кто не я?!" — сколько раз Туманности пришлось выслушать эти тирады? Пожалуй, не сосчитать.
Ему было горько и обидно, он стискивал зубы каждый раз, когда Вранозвёзд уходил с кремовым котом. Но все же упрямо считал, что следующим лидером станет Клекот, а потому продолжал утешать себя призрачными надеждами, уже такими иллюзорными, что сквозь них можно было смотреть на мир.
Они проиграли новую битву с Речным племенем. Как бы ни старались, на этот раз они упустили то, что некогда забрали. Солнцеворот требовал реванша. Но к нему не прислушались.
А потом Вранозвёзд скончался, назвав своим наследником Затмение, окончательно выбивая из под лап Солнцеворота почву и погружая его в глубокую потерянность.
Может, он бы даже оправился. Может, быстро бы взял себя в лапы и смог убедить племя в том, что под конец своей жизни старик совсем выжил из ума. Но почти следом он потерял Туманность, и тогда он замолчал, последние луны блуждая в отчаянии и апатии.
Но, открыв глаза, он все же решил, что так просто не сдастся.