> Маковая полянка

Он шел так быстро, как никогда — его несет вперед не чувство долга, как обычно, а тяжесть в душе. Злость. Агрессия.
Волчеягодник уже много раз пожалел, что пошёл на тренировку так далеко, да и вообще, что пошел туда, пускай ему всегда интересно развеяться за пределами дома; в лагере сейчас напряженная обстановка, такая тренировка могла бы пойти на пользу.
Могла бы.

Он резко затормозил и даже слегка забуксовал, одним движением обернулся назад и пропилил бедолагу-Жучишку строгим взглядом. Она была не причем, это его так собственная ошибка раздражает. Его злит, что он упустил эту несчастную мышь.
Но действительно ли ошибка в охоте его так довела?
Нет, ну уж нет.

Он готов признаться не только себе, но и всему миру, что отношения с Селеной были обречены провал. Да и эти котята... В душе бушует пожар, что она ему ничего не рассказала.

Когда они последний раз виделись, он предложил ей пойти в лес, а она предложила ему пойти в гнездо двуногих. Да, такой кот-мышелов понравился бы кожаным, ловко и быстро избавил бы от проблемы с грызунами. Жил бы без голода и холода, был бы окружен любящей семьей.
Но он всегда был предан дому. Даже сейчас.
А что сказала бы Колокольчик?

— Жучишка, — он наконец отвел взгляд. — Вернись в лагерь. Я должен что-то поймать. Сам.

А после все также развернулся назад; пытается дышать глубоко, чтобы обнаружить хоть кого-то.

— Иди.

Он не готов сейчас участвовать в споре с ученицей, поэтому стал отдаляться вглубь кроличьих нор, не дав Жучишке сказать что-то напоследок. Он прижал уши, чтобы точно пропустить мимо них любую сказанную фразу. Только не сейчас.
Жучишка уже старший оруженосец, ей можно доверить одиночную прогулку до лагеря.

Он вновь согнулся. Вновь напружинил задние лапы.
Кот вновь медленным шагом стал идти к своей жертве.
В этот раз целью охоты стал молодой кролик, который еще не знает, что вот так просто выходить наружу нельзя, особенно в светлое время суток.

Волчеягодник прыгнул и закрыл глаза.
Ему вновь показалось, что он упустил добычу, но только не в этот раз; он не хочет проигрывать вновь.

В его цепких когтях визжит и извивается кролик, который уж больно походит на зайца. Глашатай разозлился, замычал, зашипел.
Он стал царапать дичь так, как никогда прежде не делал — его оружие впивается в шерсть, а после с шумом вырывает клочья, разбрасывая их по округе. Так продолжалось до тех пор, пока кролик не затих, а вся морда Волчеягодника не окрасилась в темно-красный цвет.

На языке наконец-то почувствовался привычный железный вкус.

В какой-то момент в голове прекратился шум, который так сильно сжимал тело изнутри — Волчеягодник резко замер; взгляд направлен в пустоту, а зрачки то расширяются, то медленно сужаются, напоминая своими движениями пульсирование сердца.

Он даже не заметил, как его рот остался приоткрытым, а с зубов падали на землю маленькие капельки кроличьей крови. Поняв, что он натворил — осквернил самое ценное, что есть в жизни любого воителя, а именно пища — глашатай оскалился и сделал шаг назад, встряхнув головой.

Шевеление за спиной нельзя было не услышать, несмотря на то, что подкрался к нему опытный старший воитель. Его шаг Волчеягодник узнает из тысячи других котов.
Черно-белый напрягся, от чего на хохолке шерсть приподнялась. Но телом он не двинулся.

— Ты, — чуть ли не сквозь зубы процедил ветряк. Что он тут забыл? Опять следил на ними с Жучишкой?

Наконец, сделав глубокий вдох, Волчеягодник пришел в себя. Шершавым языком быстрым движением стер с со своей морды часть крови. Порядок. Полный порядок.
Он позволяет себе развернуться к Жёлудю, ведь глашатай вновь нацепил на себя невидимую каменную маску.

— Что тебе надо?
Вряд ли соплеменник пришел сюда просто поболтать. У Жёлудя всегда есть цель, а если он ее себе поставил, никаких препятствий воин не увидит на своем пути. А если увидит, то разорвёт, растопчет и закопает.

Какое-то время Волчеягодник оставался неподвижным, пока вдруг его хвост не сорвался и не хлестанул по черно-белому боку. Зеленый взгляд нацелен только на Жёлудя, и даже уши, которые обычно вертятся из стороны в сторону, чтобы оценить обстановку, направлены только вперед.

Волчеягодник знал, что Жёлудь не поверил его спокойствию. Это читалось во всем — его взгляд, легкие телодвижение, манера общения. Казалось, что соплеменник готов разорвать и растоптать глашатая, дать ему такую же судьбу, какую Волчеягодник дал несчастному кролику, который прямо сейчас уже остывает на земле позади.

Но все-таки в воителе было что-то, от чего он все еще сдерживал себя в лапах. А вот что — Волчеягодник не знает. Крапчатый часто приглядывает за Жёлудем, но не видит в нем опасности; тот слишком гордый, чтобы подорвать свой авторитет у степных лидеров.

— Ты не стоишь и капли моей ярости, — это Жёлудь должен был понять еще в тот день, когда нагло заявился на первую тренировку Жучишки. Он пытался укрепить свой авторитет в глазах дочери, но вызвал лишь обратный процесс. Волчеягодник знает, что его ученица пойдет за ним. А за отцом? — Но слушать я пока могу.

Все сложилось именно так, как и предполагал глашатай. Жёлудю неугоден тот, кто неугоден и самому Волчеягоднику.
Слышать такое от воителя странно, ведь казалось, что он готов заметать за собой следы, делать все в тайну. Болтнуть там лишнего, болтнуть тут лишнего, чтобы запустить механизм.
Но он пришёл именно к Волчеягоднику в открытую.
Почему?

Неужели это так заметно?

— Умный умеет ждать момента, — сглатывает слюну, полную крови. — Он не сделал ничего, что позволило бы племени прийти в упадок сейчас. Но сделает потом. И с этим я не согласен.

В зеленых глазах появляется блеск. И блеск этот нехороший.

Наконец Волчеягодник шумно вздыхает. Он готов задать этот вопрос. — У тебя ко мне дело?

Жёлудь, как бы сильно он не нравился Волчеягоднику, сейчас выступил в роли живительной влаги, которая питает зерно, посеянное в ту ночь, когда Зайцезвёзд привел в племя Ветра Лунолапку. И глашатай, того сам не понимая, позволил этой влаге проникнуть в самое сердце.