Из таймскипа

Даже самое спокойное небо может покрыться тучами. А гром в солнечный день кажется особенно пугающим. Но разве что-то меняется, если ты постоянно соблюдаешь бдительность, если, выходя из лагеря, из раза в раз прислушиваешься, напряженно пробуешь воздух? Странно, но результат остается тем же.
Не скажешь же, в какой момент нагрянет опасность.
Даже чувствуя легкий привкус сырости на языке, подумаешь: "Наверное, тянет с озера".
Так и здесь.
Спокойный день. Беспечность бытия. Ласточка морщит брезгливо нос от едкого запаха и косится на пропадавшую несколько дней Черепаху, а потом провожает взглядом Лебедя и малышню.
Может быть, и можно было за что-то зацепиться. Например, подумать, что воительница и пара оруженосцев, один из которых не так давно начал свое обучение, не слишком подходят под звание "верной стражи". Или, может, рассмотреть проблески беспокойства на мордашке целительницы? Будто бы она что-то предчувствовала. Подслушать разговор Воркотушки и Черепахи — может, тоже удалось бы за что-то зацепиться.
Но Ласточка не обратил на все это внимание тогда. Сейчас же он мог о том только жалеть.

Запах крови принес в лагерь ветер. Запах крови никогда не значил ничего хорошего, и уже от одного ощущения металла Ласточка ощутил, как похолодело внизу живота, так что он тут же перестал вылизывать свою шерсть и напрягся, поднимаясь на лапы.
Что-то произошло. Он это понял быстро. Но что?
Наверное, кто-то упал и сломал лапу. Или сильно оцарапался о ветки. Может, они встретились с одиночкой.
Ласточка предполагал варианты спешно, судорожно, но с одной лишь надеждой — это лишь мелочи. Он до последнего желал сохранить хрупкость своей повседневности, к которой едва начал привыкать, и с замиранием сердца наблюдал за тем, как колышутся камыши, оповещая о приближении небольшого отряда.
"Ты ведь знаешь, что так пахнет кровью лишь тогда, когда ее потеряно слишком много?" — беспощадно.
Но Ласточке уже не приходится отвечать, отрицать очевидное.

— Уведите котят, — требует он. Но, очевидно, поздно: сидящие у выхода из лагеря, они, наверняка, видели все первые. И оттого хотелось разозлиться на тех, кто вывел их. Но ведь и они тоже попросту не знали.

Поблекшие взгляды, пропитанная алым шерсть, кровоточащие раны. Это была не ветка. И даже не бродяга. Взгляд падает на Мягколапую, на ее выцветшую и будто бы съежившуюся фигурку, и лапы предательски вздрагивают, когда вперемешку к остальным запахам Ласточка различает тот самый — собачий.
Как это произошло?..
"Ты не замечал, как много проблем приносят нашему племени собаки?"
Глашатай моргнул и тут же тряхнул головой, отгоняя призрак навязчивого горького воспоминания.
Он мог это предотвратить? Или не мог? Он должен был это предвидеть. По крайней мере, сейчас ему казалось, что должен был.
Они потеряли целительницу. Они потеряли соплеменницу. Часть опоры и поддержки. И он не сделал ничего.

Хотелось метнуться к подруге и убедиться — ее рана не смертельна. Осмотреть Волну, Лазоревку — за состояние учеников он беспокоился не меньше, понимая: под слоем слипшейся крови могли быть не менее серьезные травмы.
Послышался голос предводителя, и палевый кот зажмурился.
Он не был целителем, и даже тут — осмотри он — это ничего бы не изменило.

— Так точно Звёздный Край, — хрипло выдохнул Ласточка, получив указание.
Он хотел бы остаться, узнать все, что в ином случае угрожает от него навсегда ускользнуть. Под шерстью блуждал холод, а мышцы были напряжены до предела. Но он не стал просить возможности задержаться, не позволил себе сентиментальности, запуская когти поглубже в разум и подавляя любой порыв.
Он должен был позаботиться о племени. Хотя бы сейчас. Хотя бы так.
Поэтому, отвернувшись, он быстро направился в сторону палатки старейшин, чтобы позаботиться о том, чтобы начать приготовления.

- Ты права, коты не становятся мудрее, умирая. Единственное, что с ними происходит - они наверняка могут видеть чуть в будущее. Да и то, лично я, честно говоря, считаю, что Предки довольно.... Странные, откровенно говоря между нами, - произнесла Черепаха, виляя хвостом. Кошка выслушала тираду Воркотушки, но не успела ничего сказать толком.
- Я понимаю твое недоверие к посторонник, Воркотушка, - тихо произнесла Черепаха, - но... - ее но было оборвано вестью, ворвавшейся в лагерь стихийным бедствием, новостью и в то же время печальным известием о гибели целителя. Смерть вновь коснулась носа старшей воительницы, которая смотрела на происходящее уже с какой-то меланхолией. Она ничего толком не чувствовала, но, тяжело вздохнув, пробормотала еле слышно:
- Скольких из них я еще переживу... - кошка поднялась и лениво проследовала в сторону происходящего, в то же время не зная, что сказать юной ученице ныне погибшей целительницы. Честно говоря, Черепаха никогда не отличалась тактом и в то же время никогда не знала, что стоит говорить в те или иные моменты. Хоть она и прожила довольно долго, но все еще остается несколько отстраненной от происходящего в племени.
- Как и сказал Край, Займись Цаплей. Выброси из головы сейчас Мягколапую. Ей уже не помочь. Если захочется что-то сказать, подходи в любое время, Воркотушка, - тихо прошептала Черепаха Воркотушке, будто спуская приказ Звездного Края до ушей ученицы целительницы более мягко, словно близкой кошке. Сама же она последовала к глашатаю и предводителю, усевшись рядом и бегло осматривая погибшую, очевидно, от единого стального капкана собачьей пасти. Она хотела было спросить у Звездного Края, надо ли ей пойти осмотреть место битвы, чтобы удостовериться в отсутствии собак, но решила не влезать в разговоры. По крайней мере пока что. С мертвым целителем и с другим племенем войну не удастся вести. Как неудачно. Хорошо бы, чтобы Теневые коты в это время не решили, что сейчас лучшее время для активизации и споров за старые территории...
Окончив беглый осмотр и выяснив всю необходимую информацию, она повернула голову и услышала восклики Цапли, Лазоревки и Тумана, немедля проследовав поближе и вступившись за Лазоревку. Частично потому что не видела ничего страшного в том, что какой-то кот, быть может, не участвовал в опасной для своей жизни драке. Она была из того же вида котов, хоть и скрывала это довольно хорошо. С другой стороны - ей нужно было понять намерения Лазоревки для того, чтобы убедиться, что судьба Мягколапой не повторится с Воркотушкой, на плечи которой сейчас, скорее всего, уронили камень весом в несколько сотен котов:
- Туман, как минимум он выжил, что уже само по себе довольно неплохо, учитывая обстоятельства и состояние Мягколапой. Я не думаю, что у Мягколапой были хоть какие-либо шансы. Как минимум потому что она не воитель и не проходила подготовку, как ты, - сухо произнесла Черепаха, после чего повернулась к Цапле, которая просила назначить ее самой виноватой в ситуации, - а сможешь жить с виной, если возьмешь ее на себя? Действительно, ты виновата, Цапля. И так бы думали все, не будь с тобой чужака, который пришел в племя, - также сухо произнесла кошка, оставляя эту фразу как факт посреди главной поляны, а после этого подошла поближе к Цапле и очень тихо прошептала ей на ухо:
- Это лишь невезение. Не порти собственную жизнь и собственное счастье одним ударом судьбы, - она прошла мимо, пророня эти слова словно просто что-то бормоча себе под нос и уже собралась пойти куда-нибудь вдаль от этой суеты, из-за которой у нее начала болеть голова. Хотелось бы быть где-нибудь в тишине, подальше от этого. Подальше от эмоций, от ситуаций, страданий и... Крови. Она видела ее всегда. Нет, она не боялась ее вида. Она боялась, что когда-нибудь это будет ее кровь. И сама Черепаха избегала этого как могла почти всю свою жизнь, - виноватые делу уже не помогут. В лагере больше нет целителя и нам придется сделать все, чтобы уменьшить нагрузку на Воркотушку, - произнесла кошка вслед всем и медленно потопала на выход из лагеря, туда, куда приведут ее лапы, не желая задерживаться на этом празднике смерти хоть на еще одно мгновение. Куда-нибудь, где ей не придется объяснять глупым молодым воителям, в чем они не правы и почему все происходящее это лишь часть их жестокой и несчастной жизни, с которой ей придется жить еще множество, большое множество лун. Она шла, надеясь, что ее не окликнут и ей не придется вновь видеть состояние Мягколапой, которая еще недавно была одной из тех, с кем она немного, но общалась.

     
     «Мы дошли до границы», — произносит Лазоревка, а Звёздный Край, вздыхая, поднимает лапу и потирает переносицу.
«Зачем вы вообще направились к границе? Неужели у лагеря никаких трав не было?»
К сожалению, проникнуть в дебри мыслей Мягколапой, отправившей отряд без его ведома, он уже не может. И что за отряд! Охотница, калека да оруженосец. Конечно, ни к какому бою они не были готовы, и Звёздный Край не может их винить.
— У какой границы вы были? — уточнил он, и, получив ответ, нахмурился. Сторона земель, граничащая с Гремящей тропой, никогда не была безопасной. Если с соседями, живущими по правилам Воинского закона, ещё можно договориться, то с одиночками и диким зверьём, — далеко не всегда. И, как назло, именно там оказались «те самые» травы, которые определенно не стоили жизни Мягколапой.

     По мере того, как идёт рассказ, всё больше соплеменников скапливается вокруг, и напряжение плотным, удушливым покрывалом опускается на лагерь. Предводителю приходится реагировать сдержанно и сортировать слухом въедливый шум, устроенный соплеменниками — плач, обвинения, недоумение, споры, — всё это смешивалось воедино, мешая ходу мысли.
Звёздный Край поглядывал на Волну — меняется ли выражение оруженосца в процессе рассказа, выдавая, что тот хотел бы что-то оспорить?
Лазоревка подчеркнул роль молодого кота, и даже упомянул, что тот «убил» собаку. Предводитель окинул щуплого котика задумчивым взглядом. И это тот маленький Волна, тихий и зажатый, которого знало племя?
Если бы не смерть Мягколапой, Звёздный Край улыбнулся бы ему. Он ведь увидел в Волне что-то... ещё тогда, когда оруженосец встал на защиту Бежевички, не испугавшись огромного белошкурого чужака. Пусть он не смог проявить себя в тот день, но будто уже тогда показал Звёздному Краю призрак грядущего подвига.

— Мне очень жаль.

— Мы сделали всё, что могли.

     Звёздный Край вздыхает, глядя на одного, затем на другого. И понимает, что супротив своей недоверчивой натуры совершенно не сомневается в их словах. Сбитые с толку, растерянные, теряющиеся под чужими взглядами, требующими ответов.
— Я знаю, — негромко произносит он, и действительно знает, каково им было, после того как сам отдал жизнь в бою с собакой. — Знаю.
Только они храбрее него. Они поставили на кон свои единственные жизни. Лазоревка сделал это, даже не будучи рождённым в племени.

     Звёздный Край не может позволить себе прямо сейчас устроить разборки, обвиняя или защищая кого-то, но это и не нужно — соплеменники вступаются и за Лазоревку, и за Цаплю. Глаз последней, к счастью, оказывается цел, и некоторая часть давящей тяжести отпускает предводителя. Он всё ещё старается не думать о потере Мягколапой, десятки лун бывшей рядом с ним, хотя мысли о ней ещё неизбежно настигнут его. Но пока возможно, нужно сохранять выдержку и не падать духом.
— Ты — проклятье нашего племени. Её кровь на твоих лапах. Так сказали мне Звёзды...»
Звёздный Край удивлённо приподнял брови, поворачивая голову к Воркотушке. Слова ученицы целительницы вонзились в его грудь безжалостным шипом. Проклятье? Звёзды?
Предки его ни о чём не предупреждали. И всё же, Лазоревку в племя принял он, значит ответственность должен взять на себя.
Но... стоит ли принимать эти слова всерьёз сейчас, когда Воркотушка сломлена горем, и сгоряча может сказать всё, что угодно?
Звёздный Край повернулся к белоснежному коту и заглянул ему в глаза — слепой и зрячий.
— Я так не считаю, — сказал предводитель, слегка качнув головой.
Нет. В его племени бывали одиночки. Какие-то подводили его — например, Ласточка. А вот Лазоревка пока не подводил, и нет причин считать оруженосца проклятием только потому, что он бывший одиночка.

     — Волна, быстро приведи себя в порядок, — попросил Звёздный Край, бросив на молодого кота прямой взгляд. Затем двинулся с места, покидая их с Лазоревкой.
— Ласточка, мне понадобится двое-трое крепких котов, подбери таких, — попросил он, испытывая облегчение от того, что какую-то часть работы может делегировать.
Ему не нравится, что Воркотушка ушла к себе в палатку, явно в подавленном настроении. Состояние Цапли тоже его не радует. Но он не знает, как быть, на кого возложить поддержку двух чувствительных кошек.
— Черепаха? — во всяком случае, она опытная воительница, и даже застала лучшие луны Мокрогрива. — Присмотри за Воркотушкой. И Цаплей, если получится.

     Вдохнув поглубже, Звёздный Край запрыгнул на скалу собраний.
— Речное племя!
Он не стал произносить привычный клич, лишь немного подождал реакции.
— Наша соплеменница. Наша целительница. Больше не может ступать с нами по одной траве, делить одну дичь. Но это не значит, что она нас покинула.
Звёздный Край медленно поднял взгляд к небу — даже если звёзд не видно, они всегда там.
— Мягколапая по-прежнему наблюдает за нами с высоты Серебряного пояса, и нам следует быть вдвойне осторожными, чтобы уберечь друг друга от ран и хворей — сохранить её наследие. Об остальном мы с Воркотушкой позаботимся.
Он затихает, делает небольшую паузу, и его взор опускается от неба обратно к племени.
— Ни один из патрульных, что были рядом, не бросил её. Цапля, Волна и Лазоревка сразили напавшую на Мягколапую собаку.
Волна, выйди к скале.
«Ты это заслужил».
— Звёзды, взгляните на этого молодого кота. Он не щадя жизни защищал своих соплеменников, и не проявил слабости в жестоком бою. Я представляю его вам как полноправного воина Речного племени.
Волна, обещаешь ли ты чтить Воинский закон и продолжать благородный путь?
Взгляд Звёздного Края посветлел.
— Тогда властью, дарованной мне предками, я даю тебе имя Прибой. Племя гордится тобой — будь нашим светлым лучом в это мрачное время.
Предводитель спрыгнул со скалы и, как того требовала церемония, коснулся подбородком макушки Прибоя.
Племя должно понять, что он хочет сказать этим посвящением. На месте пожара всегда пробивается зелёный росток.

     Он дал новопосвященному воину немного времени, прежде чем вновь подошёл к нему.
— Прибой, — обратился Звёздный Край, маня его за собой. — Отведи меня к телу собаки.
Прямо, не подводя издалека. Лучше сделать это сейчас, чем тянуть время.

Отредактировано Звёздный Край (03.07.2025 09:35:34)

С каждой секундой к горлу подбиралось удушающее чувство, понять, что это было среди метели из мыслей в голове тяжело, и Волна ловит себя на том, что даже не старается этого сделать. Просто чувствует, будто на грудь упала тяжесть, пригвоздила к земле и не даёт вдохнуть полностью, как назло из ступора выходят многие, и первым голосом после Звёздного Края оказывается Туман.

Его похвала не ощущается приятно, а дальнейшие слова и вовсе бьют по морде Волны как плеть — Туман возомнил виновником произошедшего Лазоревку. Волна готов был увидеть осуждающие взгляды, когда Лазоревку под конвоем привели в лагерь впервые, готов был видеть недоверие на мордах соплеменников, возмущение, но сейчас Волна хмуро косится на воинственно настроенного Тумана с самым красноречивым выражением неодобрения на морде. Его не было там, у него нет права обвинять Лазоревку в том, что произошло.

— Лазоревка встретил пса первым, — хрипло отрезает Волна, взмахнув хвостом, словно желая подкрепить свои слова строгим выверенным движением, — просто не успел добежать до Мягколапой, — добавляет шёпотом, в миг потеряв весь свой запал, голос слабел по мере того, как мысленный взор занимала картина бегущего наперерез псине Лазоревки, скользящих по траве лап целительницы, попавшей в стальной капкан собачьих челюстей, — никто из нас не успел.

Волна, оглядываясь назад, понимает сейчас, что Лазоревке, в сущности, было ещё тяжелее, чем им с Цаплей. У них с ней была подготовка, закалка, они — соплеменники, узами связанные сызмальства, это у них в крови и передано было с молоком матери, Лазоревка кинулся в бой первым, неподготовленный, страх сковывал оруженосца гораздо сильнее, но тот даже не подумал сбежать, оставив патруль на погибель, не будь его в составе этого патруля, кто знает, может, и Волна не стоял бы сейчас лапами на этой земле.

Не стояла бы и Цапля — разбитая, под тяжестью горя расклеившаяся совсем, в слезах на окровавленной морде, выкрикивающая свои слова в лицо Туману с тем же умыслом — не Лазоревка был виной случившегося. Волна губы смыкает, совершенно не согласный с последующими словами бравой воительницы, сделавшей всё, что было в её силах, чуть не потерявшей в ожесточённой битве глаз, грани истерики отражались на повреждённой морде жутковатой улыбкой и слезами одновременно. Жуткое зрелище, колит сердце жалостью к полностью разбитой воительнице, и Волна благодарен Лазоревке за то, что тот взял своё слово и высказал общую с Волной мысль о том, что Цапля также не является виноватой в смерти Мягколапой. Вина полностью лежала на собаке, которая вырвалась на свободу на пастбищах, где по воле случая оказался их патруль, которая схватила первую попавшуюся кошку и разорвала во мгновение ока. Это произошло за мгновение — даже самый быстролапый воитель не смог бы сбить собаку с траектории, по которой она неслась, как смертельная стрела.

Объяснять это Туману, а после и совсем обезумевшей от горя Цапле сил Волна уже не находил — он лишь отводит взгляд на мгновение в даль, вздыхает тяжело, пока Воркотушка занялась ранениями Цапли, как самой пострадавшей. Тогда же Звёздный Край роняет "я знаю" и пружина, натянувшаяся в груди Волны до самого предела, словно лопается, и дышать на мгновение становится легче.

— Тебе нужно поспать, — Волна непонимающе уставился на ученицу целителя, и совсем скоро пожалел об этом. Если Цапля переживала горе громко, то во взгляде Воркотушки он прочитал что-то, что ему совсем не понравилось. Влажная пелена превращает даже самые тёплые глаза в стекло, Воркотушка абсолютно безжизненно роняет указания ему под лапы, и слова поддержки, которые Волна хотел сказать безутешной ученице застряли костью в горле, и он жалко сжимается, слабо кивнув тут же отходящей от него ученицы, даже её пестрая шерсть будто поблекла, пушистая шерсть стала меньше даже в сравнении с щуплым, гладкошёрстным Волной, оставшимся после короткого осмотра неподвижным на своём месте.

— Волна, быстро приведи себя в порядок, — Волна смаргивает с мысленного взора угнетающий вид Воркотушки, провожает её взглядом, когда она направляется к Лазоревке, кивает растеряно, вылизывает первым делом пострадавший бок, проходясь по неглубокой ссадине языком, пару раз проводя остаточно дрожащими лапами по морде, смывая с морды собачью кровь, пока Звёздный Край отходит от них с Лазоревкой куда-то вдаль.

Удручённая обстановка разбивает мысли о скалы, на периферии взгляда маячит пушистая шерсть погибшей целительницы, Волна удерживается от того, чтобы не отвернуться от этого вида на сто восемьдесят градусов, пока зычный клич Звёздного Края не прогремел над главной поляной. Звёздный Край говорит в этот раз долго — объявляет во всеуслышанье о том, что произошло, взор возносит к небу, словно стремясь убедить дух погибшей в том, что они с Воркотушкой обязательно позаботятся о племени в её отсутствие. А потом — просит Волну подойти к скале. Стало быть, пробил его час.

На негнущихся лапах Волна выходит к скале ближе, из-за столпотворения, которое образовалось с приходом дурной вести, ему приходится осторожно растолкать парочку зазевавшихся соплеменников, чтобы освободить дорогу к скале, он становится прямо под взор предводителя и с этого момента расправляет согбенные плечи, поскольку прекрасно знает, что последует далее.

— Да, — Волна отвечает твёрдо, так, как по его мнению ответил бы настоящий воитель, положивший на защиту своего племени жизнь, отвечает твёрдо, потому что хочет сдержать своё обещание, он больше не подведёт. Прибоя встречает просветлённый взгляд предводителя, робкие лучи солнца касаются пятнистой шкуры, и холод, сковавший в дрожи лапы воителя, на долю секунды отходит. До макушки докасается подбородок, как того требует традиция, и Прибой слегка клонит голову к земле, переводит взгляд на Мягколапую, которую они потеряли сегодняшним днём, замечает вплетённый кем-то в шерсть стебель, и беззвучно извиняется перед ней за своё бессилие.

— Спасибо, Лазоревка, — принимает поздравления и похвалу от товарища, легко кивнув, когда Звёздный Край даёт ему немного времени, — ты сегодня поступил, как настоящий воин, ты — не проклятие, — он дарит расстроенному товарищу ровный прямой взгляд, чтобы укрепить силу своих слов, может, так они точно дойдут до своей цели, — помни об этом.

Предводитель оставляет его ненадолго — новое имя из его уст звучит непривычно, но до боли правильно, Прибой коротко кивает Звёздному Краю, который манит его за собой.

Суматоха в лагере заставила сердце Изморози сжаться, ведь она почуяла металлических запах крови от вернувшегося отряда. Она пересчитала котов глазами — Цапля, Волна, Лазоревка, и... Мягколапая?

Глаза кошки в панике забегали по всем мордам в лагере. Она было метнулась к отряду, но вокруг него собралось такое количество котов, что ей оставалось только стоять поодаль, с ужасом осознавая ситуацию. Она слышит, как вернувшиеся соплеменники начинают на повышенных тонах спорить о чём-то с Туманом, как Ласточка командует увести котят, с ужасом смотрит на Воркотушку; ученице целителя не дают момента на осознание смерти своей наставницы и командуют осмотреть раненых, и что-то в сердце кошки сжимается, когда она замечает слёзы трёхцветной.

Воительница стоит посреди поляны, не в силах пошевелиться, и отступает лишь тогда, когда преграждает путь собирающимся вокруг соплеменникам. Откуда-то сверху доносится голос предводителя.

— Речное племя! Наша соплеменница. Наша целительница. Больше не может ступать с нами по одной траве, делить одну дичь. Но это не значит, что она нас покинула. Мягколапая по-прежнему наблюдает за нами с высоты Серебряного пояса, и нам следует быть вдвойне осторожными, чтобы уберечь друг друга от ран и хворей — сохранить её наследие. Об остальном мы с Воркотушкой позаботимся.

Изморозь качает головой — она не верит, что это происходит.

— ...Звёзды, взгляните на этого молодого кота. Он не щадя жизни защищал своих соплеменников, и не проявил слабости в жестоком бою. Я представляю его вам как полноправного воина Речного племени. Волна, обещаешь ли ты чтить Воинский закон и продолжать благородный путь?

Посвящение Волны в воители. Изморозь готовится произнести новое имя кота.

— Тогда властью, дарованной мне предками, я даю тебе имя Прибой. Племя гордится тобой — будь нашим светлым лучом в это мрачное время.

— Прибой! — вторит она соплеменникам, и из хора голосов особенно чётко доносится голос Тумана.

Кошка переводит взгляд на остальных членов отряда, и цепляется за силует Лазоревки, который отошёл от тела целительницы. Кот выглядел подавленным — и это сказано мягко. Она осторожно подошла к оруженосцу, давая ему достаточно места, чтобы проигнорировать кошку в случае необходимости.

— Ты ранен? — тихо спрашивает кошка, осматривая кота с лап до головы, не смея подойти ближе.

Она смотрит на Лазоревку, и в глазах её читается лишь глубокое сожаление. Кошка разглядывает его шерсть, деликатно обходя глазами шрамы. Приблизившись на один осторожный шаг, она инстинктивно поморщилась от собачьего смрада, что зацепился за кота.

— Рана не очень страшная. Тебе нужно с чем-то помочь?

Воительница немного опешила от вопроса оруженосца. Изморози потребовалась секунда на то, чтобы подобрать слова, но кошка мягко ответила:

— Мне? Нет. Тебе не нужна помощь? — голос Изморози надорвался на слове "тебе", будто она не могла поверить, что находясь в таком состоянии, Лазоревка мог думать о помощи другим.

— Я могу попросить у Воркотушки дать тебе травы... и объяснить, как их использовать. Нельзя оставлять это просто так... — она медленно передвинулась по левую сторону Лазоревки, чтобы поближе рассмотреть укус — вновь скривила морду, потому что отчетливо увидела места, где зубы собаки оставили следы и покачала головой. Укус совсем не выглядел, как "не очень страшная" рана.

Она хотела что-то добавить, и из пасти вырвался небольшой выдох, за которым обычно следуют фразы.

Ты сделал всё, что смог.
Не вини себя.
Не слушай их.

Это всё осталось недосказанным шёпотом где-то в голове Изморози, который она не смогла выдавить из себя. Кошка чувствовала эту недосказанность, но оставалось лишь надеяться, что Лазоревка слишком устал, чтобы придавать этому значение.

Только сейчас она осознала, что впервые говорит с ним, впервые стоит так близко, и, наверное, кажется для Лазоревки странной мимолётной мордой, которую он видел лишь издалека. О нём же знали абсолютно все в племени. Кошка нахмурилась.

— А ещё тебе стоит смыть этот смрад, — она выдержала недолгую паузу, — и всё остальное. Ты ведь никогда не вылижешь себя дочиста.

Констатация фактов, не более. К этому добавилось, вероятно, желание кошки увести Лазоревку подальше от чужих взглядов, которые пусть и уменьшились в числе, но были прикованы к коту. Их чувствовала даже Изморозь. Что-то внутри кричало о том, что ей нужно обязательно помочь Лазоревке — ведь если этого не сделает она, то кто? Воркотушка? Изморозь удивилась тому, что та смогла пересилить себя и отойти от тела целительницы. Вспоминая же открывки разговора, что она слышала, то на помощь белому оруженосцу рассчитывать не приходилось.

Ты — проклятье нашего племени.

Что-то внутри сжалось от этой фразы. Действительно ли Воркотушка считала Лазоревку проклятием? Нет, не может быть — ученица, убитая горем, могла сказать что угодно в порыве скорби. Тогда почему холодок прошёлся по шерсти Изморози, когда она вспомнила выражение мордочки трёхцветной?

Тишина повисла между пятнистой кошкой и бывшим одиночкой. Она ждала решения кота, готовая подставить своё плечо Лазоревке — во всех смыслах этой фразы.

---> Вход в лагерь

[indent]Оставив котят на попечение двух кошек, Лебедь обратил всё своё внимание на происходящее и почти сразу понял, что это была явно не игра и произошло что-то действительно серьёзное. Волна и Лазоревка стояли посреди поляны у их лап неподвижно лежала Мягколапая. Одного уже к сожалению достаточно опытного взгляда старшего воителя было достаточно, чтобы понять, что целительница больше уже не поднимется - она была мертва. Слишком много крови, слишком страшные раны. Слишком много смрадного запаха, от которого даже его нос морщился, а к горлу подступала тошнота. Кот замер, устремив взгляд на тело, еще совсем ведь недавно такой живой, бодрой, деловитой кошки. Той, что поддерживала Речное племя много лун, не жалея сил, не давая себе сна и отдыха, пока оставался хоть кто-то, кому еще нужна была её помощь. Той, что приносила знаки, помогала Звёздному Краю, принимала котят, подбадривала и успокаивала оруженосцев, поддерживала воителей, развлекала порой старейшин... Той, что вырастила малышку-Ворчушнишку, почти не знавшую родительского тепла и любви, в более открытую и в душе очень заботливую ученицу.

[indent]— Воркотушка, поскорее осмотри Цаплю!

[indent]Слова Звёздного Края врываются во всеобщее оцепенение - предводитель как всегда твёрд и крепок, первый справляется с шоком и, словно настоящая звезда, освещает племени путь даже в такой тёмный миг. Лебедь вздрагивает как от удара, смаргивает пелену горечи по потерянной соплеменнице, и поворачивает наконец голову в сторону живых, в сторону тёмно-серой в полоску пушистой кошки, что до этого была ему видна лишь со спины, но на слова Тумана чуть обернулась... и сердце кота ёкнуло, сжавшись словно мышь, загнанная кошкой в угол. Морда Цапли была залита кровью, которой, казалось, было так много, что она капала на землю под её лапами. Она явно плакала, и звенящий голос её, пусть и обращенный к не в меру и не к случаю остроязыкому соплеменнику ощутимо дрожал от боли, но не столько физической, сколько глубоко душевной.

[indent]И от этой боли ему на миг захотелось умереть самому.

[indent]- Цапля...

[indent]На поляне продолжали собираться коты, но Лебедь едва ли замечал кого-то вокруг себя. На дрожащих лапах он шёл вперед, пробираясь ближе к ней, к той, что заставила всё остальное отойти на задний план. Здесь Звёздный Край, здесь Ласточка, они справятся со всем, что необходимо. Ему не нужно быть там. Ему нужно быть здесь. Быть с ней рядом. Где он и должен был быть, и уже давно... Если бы не его слабость и нерешительность, он мог бы пойти с ними... нет, даже пошёл бы с ними непременно, желая быть ближе к ней и проводить с ней как можно больше времени. Даже если от него было бы мало проку в поисках, он мог бы помочь отнести травы... лишь бы иметь возможность видеть её. Он мог бы помочь... Мог бы... Мог бы...

[indent]Цапля, Черепаха, Воркотушка...

[indent]Он просто лёг рядом с ней, крепко прижавшись к её боку, окружив и обняв пушистым хвостом, стараясь не мешать маленькой целительнице, что хлопотала над больной. Он не сказал ни слова, но как сумел помог слизать кровь с её подбородка и грудки, носом осторожно поправляя кашицы из разных трав, если они вдруг начинали сползать с нужного места, когда Цапля невольно вздрагивала. Он молчал, но в его широко раскрытых разноцветных глазах, обращённых к раненой, плескались такая нежность и такая любовь, которые могли с лихвой заменить все слова, уже сказанные и целительницей, и старой воительницей. Он понимал, за что корит себя Цапля. Понимал, что за энергичной внешностью скрывается чувствительная натура, остро переживающая, самооценивающая и самокритичная.

[indent]Не сомневается тот, кто ничего не делает, ни о чём не думает, ничего не чувствует.

[indent]- Ты защитила двух оруженосцев, - прошептал он в её ухо. - Вас всех могли убить, но вы вернулись живыми. Потому что ты защитила их, слышишь? Защитила себя... и меня. Ведь я бы тоже умер, если бы с тобой что-то случилось... Без тебя... я уже не хотел бы жить. Поэтому, пожалуйста... не уходи туда. И не уходи в себя. Не оставляй меня. Ведь я люблю тебя.